Вангелия Пандева Гуштерова
Субъективное течение времени, или Как мы укорачиваем свою жизнь. Эзотерика - Живое Знание - «Эзотерика»
Звучит несклько заумно (это дань пионерам-первооткрывателям такого взгляда), но попробовать можно. Протяжённость жизни принято исчислять годами. Вот только время внутри (субъективное время) и снаружи (объективное время) течёт по-разному. В детстве оно еле тянется, а к старости начинает просто лететь. Это медицинский факт! Почему так происходит? На этот вопрос как раз нам и поможет ответить системно-эволюционный подход к психофизиологии, разработанный П. К. Анохиным и развитый его учениками В. Б. Швырковым и А. И. Александровым. Но начать придется с самого начала, от зарождения жизни.
Жизнь, по Э. С. Бауэру, представляет собой устойчивое неравновесное состояние открытой системы. С точки зрения законов классической термодинамики, такая система не может быть стабильной. Но живая система отличается от неживой именно тем, что в ней нарастает не хаос, а упорядоченность («Жизнь питается энтропией», писал Э. Шредингер), поэтому к ней не применимы законы классической термодинамики. А тогда какие?
Нобелевский лауреат И. Пригожин разработал неклассическую термодинамику, справедливую для живых систем, способных к самоорганизации. Необратимость потока времени, согласно Пригожину, требует от живых систем постоянного и непрерывного ухода от состояния равновесия, эквивалентом которого в биосфере является смерть. Именно этим обеспечивается устойчивость жизни и её постоянное развитие в сторону всё б?льшего структурирования и одухотворения материи. Направляемая потребностями выживания и всё б?льшей осознанности, жизнь мчится вперед по хронометру внутреннего времени, и до тех пор, пока живая система осуществляет этот «обгон», она остается живой. Этот принцип устойчивости неравновесной системы отражает концепция опережающего отражения реальности, сформулированная П. К. Анохиным.
Классические (реактивные) взгляды на соотношение живых систем со средой как на механизмы, пассивно реагирующие на стимулы безусловными или условными рефлексами, были удобны для объяснения экспериментов с кроликами и мышами на уровне блок-схем «вход-выход», классических для изучения казуальных систем. С развитием экспериментальной базы, для проведения повторных измерений и объективного анализа нейронной активности мозга (например эхоэнцефалография, магнитно-резонансная томография, нейросонография, электроэнцефалография и т. д.) стало очевидным, что живой организм взаимодействует со средой обитания не путём реагирования на внешние стимулы, как это утверждалось в реактивной парадигме психофизиологии, но путём проактивного (запрограммированного изначально) поведения. Это означает, что любой организм, появившись на свет, сразу начинает реализовывать свои генетические программы поведения (в широком смысле — актуализировать свою самость) и именно таким способом воспринимает и познает окружающую его действительность, приспосабливаясь к ней и, по возможности, приспосабливая её под себя.
Направленность на приспособление находит свое выражение в упреждающем характере поведения любой живой системы. Эта «устремленность вперед» есть имманентное свойство жизненного процесса. Все живое управляется специфичными для видов программами жизнеобеспечения, в отличие от неживого, которое подчинено общим для всех физическим законам.
А что же человек с его возможностями к осознанному поведению?
Эволюционное предназначение человека не ограничивается его биологическим выживанием. Оно, как минимум, предполагает достижения им такого уровня осознанности, на котором ему открывается возможность соучастия в эволюции на «личном участке фронта» (если угодно – в духовном росте). Неслучайно фокус эволюционных преобразований в животном царстве смещен в сторону нервной системы и в особенности центра её управления – мозга. Как показали учёные Алленовского института мозга, на эволюцию этого органа у человека «работают» более 80% генов человеческого генома. Результатом этого является дар абстрактного мышления, который, в частности, проявляют генетические программы развития речи у человека с его раннего детства. Человеческое восприятие как соотношение себя со средой обитания (в том числе и главным образом, с социумом) целостно и рационализировано уже к исходу пятого года жизни ребёнка. Развитые органы чувств дистанционного и контактного восприятия у человека позволяют ему формировать динамичную, насыщенную яркими красками (в том числе эмоциональными) и звуковой полифонией карту реальности. Всё это открывает ему потенциальные возможности предвидения будущего, планирования линии поведения, самоидентификации и даже самопознания. Платой же за этот колоссальный потенциал актуализации самости является иллюзорность двойственного восприятия (концепция отделённого от мира «я»), которая с годами усугубляется всё более ригидными шаблонами восприятия.
Об иллюзиях сказано и написано немало. Но мы посмотрим на них с позиций системного подхода, который позволяет увидеть эволюционный масштаб феномена. Опережающий режим восприятия «заточен» не на отражение некого «объективного стимула», а на минимизацию рассогласования ожидаемого из внешнего мира и воспринимаемого из него. Очевидно, что такая минимизация может достигаться движением в обе стороны. Т.е. можно корректировать ожидания и тем самым приспосабливаться к внешней ситуации, считая её первичной. Это путь дальнейшего познания мира, путь самоактуализации. Но можно и подгонять восприятие под ожидания (принимать желаемое за действительное). Это путь бегства от мира в зону психологического комфорта. Вопрос не в том, что считать более достоверным, но в том, что больше соответствует текущей цели поведения. Великий обманщик — мозг, на совершенствование которого тратится б?льшая часть генетического ресурса человека, создавался эволюцией не столько для «объективного» отражения «внешней реальности», сколько для обеспечения максимальной безопасности и психологического комфорта его обладателя. Именно поэтому, если вы ночью идете через лес, то мозг будет «распознавать» в неясных тенях потенциальные опасности. Ключевую роль в таком сдвиге к алармизму будет играть ваша тревожность (проецирование негативного опыта на будущее), которая доработает текущую карту реальности до нужного градуса обеспокоенности. Все это будет сделано, чтобы не снижать уровень адреналина в крови, т. е. чтобы организм на всякий случай не расслаблялся, ибо ночь в дикой природе — время охоты хищников.
Итак, иллюзорность присуща человеческому восприятию, поскольку оно, в соответствии с системным подходом, несёт не отражательную, а приспособительную функцию. Карты местности, как известно, не свободны от искажений. Смутно догадываясь о том, что наше восприятие во многом иллюзорно, или припоминая заветы древних мудрецов, которые предупреждали нас об этом, мы, тем не менее, определяем в качестве «иллюзий восприятия» лишь такие случаи, когда самообман становится явным. В этом смысле рационализация восприятия, утверждающаяся в сознании человека по мере развития его речи и мышления, представляет собой гигантскую ширму, за которой скрывается самый масштабный и повседневный самообман — шаблонное восприятие внешней ситуации и самого субъекта восприятия (себя любимого).
Шаблонное восприятие эволюционно неизбежно, как и двойственное восприятие «я — вне меня». Оно обусловлено способностью нейронов мозга к специализации относительно поведенческих актов в процессе научения. Всё начинается с детского обезьянничания, при котором специализируются зеркальные нейроны. Специализация нейронов, как и время, необратима. Каждый следующий нейронный след восприятия нового не затирает предыдущий но наслаивается на него. С появлением речи и мышления детализируется и рационализируется воспринимаемая картина мира. Пополняется библиотека обретенных в процессе научения смыслов. Резервы нейрогенеза в человеческом организме огромны. Главное, чтобы не терялась способность мозга к восприятию новизны и самообучению. Вот здесь нас и поджидает подвох.
По мере взросления и обогащения библиотеки образов и смыслов, наработанной еще в детстве, всё выгоднее для человека становится не тратить время на выращивание новых, всё более длинных нейронных цепочек, а пользоваться уже готовыми. Так возникают шаблоны поведения (восприятия, реагирования, мышления и т. п.). Не беда, что при этом теряется ощущение новизны и спонтанности, зато экономится время, которого во взрослой жизни постоянно не хватает. С годами человек приобретает всё больше консерватизма, всё труднее покидает свою зону психологического комфорта. Всё чаще прячется за своими социальными масками и прибегает к шаблонам поведения, чтобы не выглядеть смешным. Российским нейрофизиологом Натальей Бехтеревой был даже выделен соответствующий механизм в мозгу — детектор ошибок, который стоит на страже следованию ментальным шаблонам и не допускает спонтанного столкновений с новизной. Если же человек все же сталкивается лицом к лицу с чем-то совершенно новым и необычным, что не может быть идентифицировано им в социально принятых рамках «здравого смысла», то шаблонным в таком случае становится игнорирование восприятия как такового. Так из жизни взрослого человека исчезают сказочность и чудеса...
Вот мы и подошли к ключевому моменту нашего обсуждения.
Пожалуй, самым ярким и универсальным индикатором погружения человеческого восприятия в ментальные шаблоны является ускорение в субъективном восприятии времени. Психолог Стив Тейлор в своей работе «Покорение времени» отмечает, что в детстве субъективное время постоянно отстаёт от объективного, но с годами начинает опережать его и к старости просто летит. Причиной этого, по его мнению, является разная информационная насыщенность восприятия в детстве и во взрослом возрасте. В самом деле, в детстве человек, воспринимая всё впервые, познаёт мир: рассматривает, пробует на вкус, удивляется всё новым своим открытиям. В этот период времени складываются базовые структуры его индивидуального опыта (специализируются соответствующие нейронные сети), на которых всю последующую жизнь будут наслаиваться новые структуры опыта, детализирующие базовые представления. Известно, что по приросту новой информации первые пять-шесть лет жизни являются рекордными. Если толковать «информационную насыщенность» как меру новизны то субъективное время в детстве потому и течет так медленно, что оно наполнено новизной. С годами, т. е. с неизбежным накоплением все новых шаблонов восприятия, спонтанность восприятия новизны теряется. Субъективному времени взрослеющего человека не за что зацепиться, и оно летит, как угорелое. Вот и получается, что, уклоняясь от новизны при познании мира (в том числе — и от познания себя как его части) в сторону пребывания в своей зоне психологического комфорта, мы ускоряем бег стрелок внутренних часов. А что если именно они, а не «объективное, абсолютное время», отсчитывают «субъективные секунды», которые нам отпущены судьбой?
Эта мысль подкрепляется как древней мудростью человечества, так и современными открытиями в области квантовой физики, которые утверждают, что никакого «объективного, абсолютного времени» нет. Это иллюзия, обусловленная иллюзорным восприятием себя как отделённого от объективной реальности субъекта бытия. Не от того ли святые старцы на Руси жили по 300 лет, что были целостны, не отделены от мира ментально и тотально пребывали в настоящем, оставаясь субъективно в детском возрасте постоянной новизны? О таких людях говорил Христос: «Будьте, как дети, ибо таковых есть Царствие Божие» (Евангелие от Матфея 18: 3).
Автор: Аркадий Мадатов
Нашли ошибку?
Добавить комментарий!